Знаменитый российский строитель рассказывает о своем пути в этой профессии
Есть люди, которых сложные жизненные обстоятельства с раннего детства учат не отступать перед трудностями, делать все зависящее и даже невозможное, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу. К таким людям можно смело отнести президента Ассоциации строителей России Николая КОШМАНА.
Николай Павлович Кошман — заслуженный строитель России, почетный транспортный строитель, почетный железнодорожник, почетный строитель Байконура. Награжден орденами «Красной звезды», «За службу Родине в Вооруженных силах» III степени, «За военные заслуги», имеет 35 медалей.
Естественно, все эти достижения дались ему непросто. Выходец из небольшой украинской деревушки за счет своих волевых качеств, терпения и находчивости сделал военную карьеру, дойдя до высокого звания генерал-полковника.
И все это время его судьба была неразрывно связана со строительством. Он возводил мосты и дороги, жилье и социальные объекты в Сибири, на Урале, в Казахстане и на Дальнем Востоке. Будучи военным строителем, работал там, где гражданские трудиться либо отказывались, либо требовали огромных денег.
О том, какие трудности встретились ему на жизненном пути и как он их преодолевал, рассказывает сам Николай Кошман.
Жесткое воспитание
Я родился в 1944 году на Украине. Отец воевал, был танкистом, горел, имел боевые награды, мать немцы чуть не угнали на работу в Германию. Последствия войны были очень тяжелые: в деревне, где я родился, погибли 875 человек, в основном в период оккупации.
Все было разбито, но люди объединились, на выходных собирались на улице, готовили саманные кирпичи и строили, восстанавливали деревню. Естественно, вся домашняя работа оставалась на нас, пацанах, и стариках.
По материнской линии наибольшее влияние на меня оказал дед, который прошел две войны. Он в свое время окончил 4 класса церковно-приходской школы, и я уже до первого класса все школьные задачки элементарно решал. А по отцовской линии меня воспитывала бабушка. Она была безграмотная, но стояла за школу. Для нее была одна оценка — пятерка. Иначе разговор был очень коротким: три удара прутом по мягкому месту.
Воспитание было серьезным, дурака мы не валяли. Воды скотине надо наносить, хлев почистить, отогнать корову в поле, заготовить дров и многое другое сделать, что необходимо в деревенском доме. Все было распределено, а невыполнение каралось жестко.
Очень мне повезло со школой. Директором был фронтовик, несколько учителей тоже прошли войну. Они держали нас в узде. Школу я закончил с похвальной грамотой.
Кормить мошку и грызть камни
После школы я окончил Днепропетровский автодорожный техникум и ушел служить в армию — на Дальний Восток, где мне предложили поступить в Уссурийское военное автомобильное училище. Так я попал в железнодорожные войска. Нашими задачами было обеспечить техническое прикрытие, восстановление путей и мостов. Позже я окончил Военную академию тыла и транспорта.
Работать мне довелось практически по всему Советскому Союзу. На знаменитой железнодорожной линии Ивдель — Обь и так называемой Трассе мужества, Тюмень — Сургут, пришлось идти через тайгу, рубить лес, кормить мошку на болотах. На трассах Абакан — Тайшет и Абакан — Междуреченск вгрызались в скалы. В Западном Казахстане температура с мая по сентябрь уже в 10 утра часто доходила до плюс 55 градусов. Мозги плавились.
Но приказ есть приказ. На то мы и военные — мы нужны там, где гражданские просто не справятся.
Побили все рессоры
Пожалуй, первый случай, когда мне пришлось поступить нестандартно, произошел как раз в Казахстане, в 1988 году. Нашей бригаде, где я служил главным инженером в звании подполковника, было поручено в сжатые сроки и с высоким качеством построить на космодроме Байконур подъездные пути к стартовой площадке для запуска космического челнока «Буран».
Программа шла сложно, местные строители считали чуть ли не подвигом, если им удавалось в год построить 5—6 км железной дороги. Но этого явно не хватало. У нас же была вся необходимая механизация и мощный, хорошо обученный личный состав.
«Буран» на стартовой позиции
Но вот проблема: объект был совершенно секретный, и нас два месяца туда просто не пускали. На носу было крупное совещание, на котором должен был присутствовать руководитель проекта генерал-полковник Константин Вертелов, и мой командир корпуса сказал: «Если ты не попадешь на совещание, прощайся с партбилетом!»
Пришлось заходить, что называется, по-наглому. В день совещания смотрю — идут УАЗики без тента, внутри два автоматчика. Я говорю комбату: «Снимай тент, выдавай оружие, будем прорываться». Сели, поехали, подходим к первой полосе охранников. Говорю, мол, колесо пробили, отстали. Нас пропустили. Так же нагло проехали еще два КПП.
Приехали на Байконур. Как только Вертелов появляется, я к нему, отдаю под козырек, представляюсь. Он говорит: «Ты-то мне и нужен», — и назначает встречу на следующий день.
…Когда мы возвращались обратно, за нами особисты гнались километров 40 по пустыне. Мы все четыре рессоры побили, пока улепетывали, но ушли от них. На следующий день, все вопросы были решены. Впоследствии мы стали строить не по 5—6, а по 60—70 км в год. Работали там до самого пуска «Бурана».
Военная хитрость
С 1991 года в звании генерал-майора я служил заместителем командующего железнодорожными войсками по восстановлению и строительству, а в 1994 году меня направили в Чечню. Там нужно было восстанавливать подъездные пути, чтобы обеспечить передвижение личного состава, техники, боеприпасов и продовольствия. Другими словами, надо было снова открыть железнодорожное движение.
Обстановка нам, казалось, была известна. На территории Чечни шли грабежи вагонов, убийства, уже началась гражданская война, но мы даже не допускали мысли, что по нам может быть открыт огонь на поражение.
Наверное, самой важной задачей было спасти от разрушения мост через Терек. Это был стратегически важный объект: он открывал прямой путь на Гудермес и Грозный. Естественно, все понимали значение того, в чьих руках находится мост.
Прошла информация, что мост заминирован. В нарушение всех инструкций, мы зашли на мост ночью. И нам повезло: оказалось, что охрана ушла гулять в близлежащую деревню. Потом мы узнали, что за это Аслан Масхадов приказал всех этих людей расстрелять.
Мы спокойно пересекли мост, саперы его разминировали, а охранявший нас ОМОН закрепился на противоположном берегу. На путях перед нашей позицией мы поставили несколько платформ, груженных песком, шпалами, рельсами, другим восстановительным материалом.
На станции Червленная-Узловая. 1995 г.
Но мало взять мост — его надо было еще удержать. Довольно скоро со стороны Гудермеса появился состав из 14 вагонов, груженных металлом, зерном, который с ходу ударил по нашим платформам. Завязался бой. В конце концов чеченцы отступили.
Что делать? Решили отвести железнодорожные пути от моста. Только закончили, как через два часа уже 34-вагонный состав попытался повторить таран, но ушел под откос в степь. Настоящее кладбище из железнодорожных вагонов получилось.
Когда чеченцы поняли, что так им мост не взять, они стали постоянно нас обстреливать. Началась сложная жизнь. Нужно было как-то их отпугнуть. А чем? Танками. Но где их взять?
Решили прибегнуть к военной хитрости и запустить по рации дезинформацию. Позывной у меня был «Большой». По рации я передал в штаб, что к нам пришли три большие «коробочки», и для создания звукового эффекта дал команду завести три КРАЗа, которые газовали на максимальных оборотах на холостом ходу. Раздался оглушительный рев, создавший видимость работы двигателей танков.
Чеченцы пользовались такими же рациями, сообщение перехватили, и, услышав рокот двигателей наших КРАЗов, штурмовать побоялись. Дня три на этих КРАЗах мы водили их за нос. А потом действительно подошли три танка. И стало полегче.
Генерал-лейтенант Н.П. Кошман подводит итоги выполнения боевой задачи. Ст. Червленная-Узловая,1995 г.
Позже восстановили мост через реку Прорва у Кизляра и мост через реку Сунжа в Гудермесе. 7 апреля 1995 года первый поезд зашел в Грозный.
Восстановление власти
В 1999 году Председателем Правительства России стал Владимир Владимирович Путин. Ему понадобился человек, который знает Чечню. Он поставил передо мной задачу — восстановить порядок в Чечне, дав мне при этом полномочия Заместителя Председателя Правительства России.
В.В. Путин, Н.П. Кошман, С.К. Шойгу, главы администраций районов Чечни, сотрудники Представительства Правительства РФ в Чечне. Грозный, 2000 г.
Когда наши войска зашли в Чечню во второй раз, в населенных пунктах власти просто не было. Что делать? С чего начинать? Тогда родилась идея поставить во главе районов военных комендантов — действующих офицеров или генералов.
Военный комендант нес ответственность за все: ему нужно было сформировать не только органы власти и правопорядка, но и образование, медицинское обслуживание, подачу энергии, газа, тепла. Примерно через 4 месяца мы подключили к энергии всю равнинную часть Чечни, сформировали рабочие организации во всех районах.
Встреча с местными жителями.Чечня, 1999 г.
Причем воровство казенных денег было пресечено, что называется, в зародыше. Чтобы этого добиться, Минобороны выделило по 3—4 офицера-финансиста на каждый район. За деньги расписывался комендант, представители МВД их выдавали, а сотрудники ФСБ беседовали буквально с каждым учителем, с каждым медиком, выясняя, сколько конкретно денег каждый из них получил. Троих должностных лиц сразу же посадили, и больше воровства не было.
В.В. Путин, Н.П. Кошман, лучшие главы администраций районов Чечни. 2000 г.
Когда все заработало, мы поставили комбайны, трактора, пошла мирная жизнь, стрельбы стало меньше. Люди начали работать и зарабатывать. Мы взяли Чечню экономикой. Ведь чеченцы — это трудолюбивый народ.
Чечня — особый период в моей жизни, я никогда не думал, что мне придется участвовать в боевых действиях, видеть гибель людей… Все, что здесь сделано, конечно, обошлось дорого, но если бы ничего не стали делать, мы потеряли бы значительно больше.
На восстановленной железнодорожной станции Грозный, 2000 г.
Металлопластиковые трубы и электродвигатели с частотомерами
В октябре 2002 года я возглавил Госстрой. В это время ситуация в жилищно-коммунальном хозяйстве в большинстве регионов России оставалась сложной. Десятилетиями не ремонтируемые коммуникации отопления и водоснабжения давали о себе знать. О ветхом жилье вообще никто не вспоминал.
Все это привело к тому, что ежедневно в Госстрой, как во время войны, поступали сводки аварий в системе ЖКХ — то из Ленинградской области, то из Карелии, то из Забайкалья… Люди мерзли. Стало ясно, что ЖКХ надо спасать.
Заседание Госстроя Российской Федерации. Москва, 2003 г.
Что мы сделали? Во-первых, была проведена инвентаризация всего хозяйства. Мы уточнили, сколько в стране ветхого, аварийного жилья, сколько в стране котельных и в каком они состоянии, как обстоят дела в энергетике, газовом хозяйстве, водоотведении.
Реанимировали Государственную жилищную инспекцию, которую возглавил Николай Васютин. Во всех округах ввели территориальные управления, в которые вошли представители архнадзора, экспертизы, жилинспекции, лицензионщики, сертификаторы…
Я помню первые селекторные совещания: с мест врали, что, мол, все у них хорошо. Когда же люди почувствовали ответственность, поскольку с них начали спрашивать, ситуация стала потихоньку меняться.
Н.П. Кошман выступает перед ветеранами ЖДВ на торжествах по случаю 25-летия завершения строительства БАМа. Ст. Тында, 1999 г.
24 февраля 2005 года у нас проходила коллегия, где мы вышли с предложением сделать коренной перелом в системе ЖКХ. Тогда мы предложили вместо металла в трубах, из-за чего на 8—9-й год эксплуатации в результате коррозии терялись тепло и вода, использовать металлопластик, оборудовать электродвигатели частотомерами, обогреватели установить в домах только пластинчатые, сделать в квартирах принудительную вентиляцию.
Все это могло существенным образом повлиять на ситуацию в российском ЖКХ. Но, к великому сожалению, мы перешли дорогу металлургам и трубникам, и через какое-то время Госстрой просто расформировали.
С ветеранами ВОВ из Чечни — участниками парада на Красной площади в День Победы. Москва, 2005 г.
Любимое дело
Это лишь несколько эпизодов из жизни генерал-полковника Николая Кошмана. Чтобы рассказать все, наверное, пришлось бы писать целую книгу. Ведь он строил БАМ, участвовал в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, взрывов в Арзамасе и Свердловске, был Председателем Правительства Чеченской Республики, директором Федеральной службы специального строительства РФ, первым заместителем министра путей сообщения России. А с 2005 года Николай Павлович возглавляет Ассоциацию строителей России.
Болельщики ЦСКА
«Строительство — мое любимое дело», — говорит Николай Кошман. И глядя на то, как он переживает за строительную отрасль, право, трудно этому не поверить.
Мы хотим пожелать Николаю Павловичу и дальше оставаться таким же волевым и твердым человеком. Уверены: его знания и опыт еще не раз пригодятся российским строителям.
Евгений ГОРЧАКОВ
Благодарим пресс-службу АСР за помощь в подготовке материала и представленные фото из личного архива Н.П. Кошмана
